Некоммерческие организации в России зарабатывают на лишении родительских прав

 Изъятие детей из семей в России, оказывается, стало высокодоходным бизнесом. За год произошло больше 300 тысяч таких случаев. По итогам независимого мониторинга выяснилось, что “наводчиками” для органов опеки фактически выступают некоммерческие организации, которым выгодно находить проблемные семьи. У них палочная система, так как за результат они получают гранты от государства.

(Видео РЕН ТВ)

Алена Мишалкина рассказывает про своего сына Сережу. В этом году женщина видела его всего раз. Мальчика забрали сотрудники комиссии по делам несовершеннолетних. Алена живет небогато, но комната чистая, в холодильнике полно еды, есть мясо. В шкафу сложены игрушки, которые дожидаются возвращения ребенка. Единственная возможная причина в том, что Алена – инвалид. Ее диагноз – умственная отсталость легкой степени. Мальчика уже передали приемной семье, которая не хочет, чтобы он был знаком с родной мамой.

“Для меня сын – это как свет ангела. Я для сына все сделаю. Я сама есть не стала бы, я его кормлю сама”, – говорит Алена.

Пугающая статистика: по результатам независимого мониторинга, в России ежегодно у родителей отбирают более 300 тысяч детей. Основаниями для этого могут послужить, например, долги за ЖКХ, просроченный кредит, плохие оценки в школе, потеря работы мамой или папой. В группе риска – бедные семьи, матери-одиночки, разведенные и другие вполне нормальные родители, которые просто попали в сложную ситуацию.

Так забрали детей семьи Тонких из Новороссийска. Поводом стали долги за квартиру, полупустой холодильник и легкий беспорядок в комнате. Спустя полгода пришло сообщение, что младший сын, двухлетний Родион, скончался в больнице от сотрясения мозга. Следствие до сих пор в тупике.

“Закрытая черепно-мозговая травма. На трех местах у него синяки. Прям синяки видно, что они пытались замазать, не получилось. Три гематомы”, – рассказывает отец малыша Максим Тонких.

Правозащитники отмечают, главная проблема – в отсутствии федерального закона, который бы регламентировал действия органов опеки. Сейчас у них есть возможность на свое усмотрение, без решения суда забрать ребенка в приют.

Официально основанием может быть только угроза жизни малыша. Ребенка можно изъять из семьи, если речь идет о социально опасном положении. Но что такое это “опасно”, чиновники трактуют очень вольно. Более того, наводчиками для ПДН нередко выступают высокооплачиваемые добровольцы, которые работают по палочной системе.

“Такая работа им оплачивается. Это теперь социально ориентированный бизнес, есть специальные НКО, которые получают бюджетные средства и зарабатывают на этом”, – поясняет председатель Ассоциации родительских комитетов Ольга Леткова.

Наталья Захарова лишилась дочери во Франции. После развода ребенка забрал отец, затем девочку отправили в приют. Никакие суды не помогли – любящую мать чуть не отправили в тюрьму. Из-за этого во французской юрисдикции она борьбу прекратила. Стала заниматься проблемой изъятых детей в России. И с ужасом поняла: европейские порядки уже пришли и в нашу страну.

“У нас ювенальная юстиция официально не существует, но ее методики работают очень сильно. В семье нет апельсинов в холодильнике, у ребенка дырки на колготках… Для этого не важно, какие обвинения будут предъявлены родителям, – важно, чтобы у них отняли детей”, – рассказывает Захарова.

Два страшных слова, которые чиновники не произносят, но предполагают. Ювенальная юстиция. Вернуть ребенка можно через суд, но процесс долгий. И получается, что малыши месяцами живут в детских домах. Им там нередко рассказывают, какие у них плохие родители. Считается, что ребенок так легче адаптируется к новым условиям.

По статистике, за один только прошлый год 24 процента изъятых детей вернулись в родные семьи. Это те, кого изъяли без достаточных на то оснований: порядка 70 тысяч детей. Насколько травмирована может быть детская психика за время разлуки с родными, ни в процентах, ни в каких-либо других показателях посчитать невозможно.
Поделиться ссылкой