Наши матери

Для своих матерей мы всегда остаемся детьми, сколько бы лет нам ни было. И пусть они стареньки и слабы, а, порою и беззащитны, но, пока они живы, мы чувствуем рядом с собой ту духовную силу, которая защищает нас от перипетий взрослой жизни. Но почему так устроена наша память, что, думая о матери, представляешь не счастливые картины из своей и ее жизни, а эпизоды, вызывающие боль сердца и вину перед ней. Вот она на больничной кровати. Осунувщееся лицо. Темные круги под глазами. Сухие, горячие губы, И руки поверх казенного одеяла, шершавые, темные, со вздувшимися венами. В уголках глаз непролившиеся слезы: а как там у тебя, все в порядке? И ни слова о себе, о своей боли. А память услужливо подсовывает еще один эпизод. Возвращаюсь из поездки домой поздним вечером.

Отмечаю темные окна в квартире – мама спит. И вдруг, когда я уже у самого дома, они неожиданно вспыхивают ярким электрическим светом. Мысль: что-то случилось! Влетаю в подъезд; торопясь и не попадая ключом в замочную скважину, спешу открыть домашнюю дверь. Прямо передо мной в своем ситцевом платочке и стареньком домашнем халате – мама. (Она еще и не ложилась спать)

-А я сидела у окна и ждала тебя, – в глазах радость от встречи, хоть и недолгим было расставание.

-Но почему без света? – удивляюсь я.

-Так при свете не видно, что на улице делается. А вдруг бы тебя кто-нибудь обидел,- говорит моя мама.

В груди все сжимается, кажется, трудно дышать, почему-то не хватает воздуха . Долго молчу. Хочется плакать, но, пересиливая себя, нарочно строго говорю:

-Ну, кто меня обидит? И чем бы ты мне помогла, если бы что-то случилось?!

-А я бы швабру с собой взяла. В углу, у дверей, действительно стоит швабра. -Мама, мама… Думая о своей взрослой дочери, она забывает о себе, невысокой больной старушке, которую эта швабра, конечно бы, не спасла. А память все выхватывает из прошлого один эпизод за другим. Вот она вернулась из магазина. Зовет меня на кухню. Прибегаю.

-Я вот, смотри, что тебе купила. Последние успела взять. На тарелке – крупные, лаково блестящие, спелые сливы.

-Ну, почему мне? Вместе будем есть!

-Да не люблю я их. Вспоминаю, как в прошлое лето ели вместе с ней, и она совсем по-детски радовалась этим сочным южным плодам . Понимаю: тогда слив было много, а теперь около десятка. Препираясь и ставя условия, заставляю все-таки съесть «её долю».Теперь не сдерживает слез уже мама. И вот так всю жизнь. Отказывая себе во многом, часто забывая о себе, жили наши матери, старенькие, слабые, но сильные в тот момент, когда нужна была помощь детям. Превозмогая свои болезни, не обращая внимания на свои проблемы, они жили нашей болью, нашими проблемами. Может быть, поэтому и вспоминаются нам, их детям, те эпизоды, которые вызывают сердечную боль и вину перед ними, нашими матерями!

Г.Гузь

Поделиться ссылкой