Сыновний зов
На осине-сухостоине топорщился и жалобно пищал молодой канюк. Рядом с ним на сучке сидел сорочонок-слетыш, поглядывал на него: или канючонку хочется есть или он боится остаться один?
Канюк-родитель плавно кружился над распадком. Услыхал писклявый голос своего дитята, с резким криком повернул к осине. Канючонок съёжился: а вдруг бить или бранить станет?
Попутно подхватил канюк из пшеницы полёвку, принёс её канючонку. Тот проглотил мышь и замолчал. А куцехвостый сорочонок сидел и завидовал.
Канюки между тем снялись и полетели вместе. Отец учил сына летать в дальние страны, подниматься над тучами.
Засмотрелся я на птиц, и почему-то невольно припомнилась история с моим сыном. Приключилась она здесь же, у реки. Надоело ему клубнику собирать, и он давай канючить: пойду да пойду в Пески. Я не держал: пусть идёт себе.
За ягодами ушёл я от переброда далеко. И сколько времени прошло-не знаю. Расшумелся ветер в старых берёзах на оплечье бугра, нёс он низовой порывистый гул из согры. И каким-то чудом услыхал я отчаянно-потерянный крик- сам удивился.
«Сын, – мелькнуло в голове.- Заблудился». И представилась ночь, глушь, и он один, худенький и несчастный. Никто его не услышит: травы-то все сметены в зароды.
С бугра на бугор побежал к сыну. Кричал, останавливался, прислушивался: в шуме, как во сне, откликался слабый зов сынишки.
Вот сейчас настигну. Но где он? Почему только берёзы слышу? Снова закричал. И тогда из ложка побрёл мне навстречу сын. Весь сжался в ожидании брани или шлепка.
Молча пошли мы обратно. Из-за кустов выглядывали на нас круглые омутины, мигали камышами-ресницами: дескать, урок ему будет за своеволие. Если б не сыновний зов, то, как знать, чем закончилось бы всё.
Поднял глаза-надо мной медленными кругами набирали высоту канюки. Родитель подбадривал молодого, а тот, с испуга или от радости, пищал, но упорно поспевал за старым. Он улетал в небо, из жалкого птенца-канючонка превращался в смелую птицу.
Сын мой когда-то тоже расправит крылья. И, может, поднимется в жизни выше меня и улетит дальше. Одно бы помнил: не забыл бы подать сыновний зов, когда плохо станет…
Пусть не будет уже меня; сама земля услышит и поспешит на помощь.
Василий Юровский.
P.S. А всегда ли мы слышим зов своих детей? Часто этот зов не слышен физически, но он виден в глубине страдающих детских глаз, в как будто не объяснимых ничем поступках, в отдаленности детей от родителей. Пока не поздно, нужно услышать их зов!
Поделиться ссылкой
